Где был Эдем: спорная «персидская» гипотеза под взглядом археологов и спутников

Вопрос «где находился Эдемский сад» периодически возвращается — не столько как охота за чудом, сколько как проверка того, что мы знаем о доисторической географии. Новая волна интереса — из‑за спутниковых съёмок и переосмыслений старых аргументов: археолог Юрис Зариньш ещё в конце XX века предположил, что «сад» мог лежать на ныне затопленном шельфе Персидского залива. Идея красивая и спорная: на снимках действительно читаются древние русла, а тексты допускают интерпретации, но прямых доказательств «сада» нет.


В книге Бытия говорится о реке, «орошавшей Эдем», которая делилась на четыре: Тигр, Евфрат, Фишон и Гихон. Первые два узнаются легко, а вот с Фишоном и Гихоном полтора века спорят. Зариньш связывает Фишон с ныне пересохшей системой Вади‑эль‑Батин/Вади ар‑Римма на границе Саудовской Аравии и Кувейта, где спутниковые радары и оптика показывают древние каналы, когда‑то тянувшиеся к морю. Гихон в его реконструкции — иранская Карун: река, которая и сегодня впадает в Шатт‑эль‑Араб и дальше — в залив. Если сложить Тигр, Евфрат, Карун и аравийскую палеореку в одну схему, их «схождение» оказывается на шельфе — там, где сегодня вода.

Геологический фон версии понятен. В позднеледниковое и раннеголоценовое время уровень мирового океана рос; низменности современного Персидского залива были сушей, где текли реки и существовали сети болот и озёр. Когда море поднялось, эта «островерхая» суша ушла под воду, вместе с руслами и поселениями. Спутниковая съёмка (радарная и мультиспектральная) позволяет считывать тени этих русел в пустыне и на мелководном дне — отсюда и «картинка», которая так хорошо ложится на библейское описание.

Но археология — не геопоэзия. Картинка русел — это ещё не «сад». Чтобы гипотеза перешла из красивой теории в убедительную реконструкцию, нужны находки: стоянки, культурные слои, датировки, артефакты на линии предполагаемых рек и на самом шельфе. С этим сложнее: под водой копать дорого и технически трудно, а на берегах значительная часть ландшафтов перестроена современными руслами, дамбами, добычей и застройкой. Плюс текст Бытия — не карта масштаба 1:100 000: он полислоен, допускает метафору и богословские прочтения, где «Эдем» — образ, а не топоним.

Тем не менее, интерес к «персидской» версии устойчив. Её сила — в сочетаемости данных: тексты не противоречат географии; палеогидрография объясняет «четыре реки» без чудес; а древние торговые пути вдоль востока Аравии и у подножий Загроса задают фон обитаемости. Слабость — в доказательности: пока нет ни одной находки, которую можно было бы честно назвать «прямой меткой Эдема»; максимум — контуры ландшафта, который мог породить образ «сада на стыке рек».

Как относиться к таким реконструкциям? Как к рабочей гипотезе, а не к «раскрытию тайны». Вполне возможно, что будущие подводные исследования на мелководьях залива положат на стол поселения голоцена и дадут новый разговор о ранней Месопотамии — с точными датами и культурными связями. Не исключено и обратное: находки покажут, что «четыре реки» — богословская география мира, где Тигр и Евфрат отвечают за узнаваемость, а Фишон и Гихон «сшивают» слушателя с мифологической картиной.

ИЗНАНКА

У древних текстов нет GPS‑треков. Зато есть память о ландшафте, который люди называли райским, когда вода была ниже, а реки — ближе друг к другу. Проверить эту память — задача техники и терпения. Доказать чудо — не обязанность археологии.

Фото: ИЗНАНКА

Читайте, ставьте лайки, следите за обновлениями в наших социальных сетях и присылайте свои материалы в редакцию.

ИЗНАНКА — другая сторона событий.