Саркози превращает 20 дней в тюрьме в политический мемуар

Николя Саркози выпускает книгу о двадцати днях, проведённых в тюрьме La Santé. Мемуар «Дневник заключённого» выходит на фоне пятилетнего приговора по «ливийскому делу», готовящейся апелляции и споров во Франции о том, где проходит граница между правосудием и политической войной.


Издательство Fayard, входящее в медиагруппу консервативного миллиардера Венсана Боллорэ, анонсировало выход новой книги Николя Саркози — «Le journal d’un prisonnier» («Дневник заключённого»). Бывший президент Франции описывает в ней двадцать дней, проведённых осенью в одиночной камере тюрьмы La Santé в Париже. Выход запланирован на 10 декабря, всего через месяц после его освобождения под электронный браслет.

Саркози стал первым лидером Пятой республики, реально оказавшимся за решёткой. В сентябре его приговорили к пяти годам лишения свободы за участие в «преступном сообществе» в связи с предполагаемым финансированием кампании 2007 года со стороны режима Муаммара Каддафи. Суд постановил начать исполнение наказания немедленно, и 21 октября экс-президент прибыл в La Santé. Там он провёл около трёх недель, после чего был освобождён до апелляции под судебный надзор.

Фрагменты мемуара, уже попавшие в прессу, строятся вокруг деталей тюремного быта. Саркози описывает «кошмарный» шум, крики по ночам, звон металлических дверей, одиночество и постоянное ощущение наблюдения. По его словам, девятиметровая камера была оборудована базовым набором мебели, а он сознательно отказывался от тюремной еды, питаясь консер-вами и йогуртом из киоска, опасаясь «контаминации». Его держали в изоляции от других заключённых по соображениям безопасности, а у камеры круглосуточно дежурили два полицейских.

Судя по описаниям, книга не превращается в прямой политический памфлет против судебной системы. Саркози говорит скорее о внутреннем опыте — о том, как принудительная остановка жизни, одиночество и отсутствие привычных атрибутов власти заставляют заново собирать собственную идентичность. Он подчёркивает «укрепление внутренней жизни» и благодарит часть персонала тюрьмы за человечность. При этом сам факт появления такого мемуара неизбежно становится политическим жестом.

Во французском общественном пространстве реакция ожидаемо разделилась. Для сторонников бывшего президента книга — продолжение линии защиты: рассказ о несправедливости, давление на суды общественным мнением, попытка превратить приговор в часть биографии политика-борца. Для критиков — напротив, свидетельство того, как фигура, осуждённая за коррупцию и нелегальное финансирование кампании, превращает даже краткий срок в ещё один ресурс самооправдания и коммерческого успеха.

Правоцентрический лагерь, и без того раздираемый конкуренцией за лидерство, получает дополнительный фактор напряжения. Часть консервативных изданий готова представить мемуар как «поучительную историю о стойкости». Другая часть элиты опасается, что возвращение темы Ливии и тюремного срока в публичную повестку снова напомнит избирателям о судимостях и затруднит попытки обновления партии. При этом сам Саркози не отказывается от политической активности и продолжает выступать в роли неформального советника, что делает его личную историю важной для будущих внутрипартийных раскладов.

Юридическая развязка ещё впереди. Весной запланирован новый процесс по «ливийскому делу» в апелляционной инстанции. Если приговор будет подтверждён, бывшему президенту придётся вернуться к вопросу об исполнении наказания. В таком сценарии «Дневник заключённого» станет не итогом, а первой главой более длинной истории. Если же суд смягчит или отменит приговор, книга может быть прочитана как рассказ о «неудавшейся попытке сломать» политика.

Для самой Франции мемуар Саркози — ещё один маркер эпохи, в которой высшие чиновники всё чаще оказываются объектом уголовных расследований, а граница между юридической ответственностью и политической борьбой постоянно обсуждается. Споры о том, является ли дело экс-президента примером принципиальности правосудия или проявлением избирательности, теперь получат дополнительный эмоциональный слой.

ДРУГАЯ СТОРОНА

История двадцати дней Саркози в тюрьме показывает, как личный опыт наказания превращается в политический ресурс. Вопрос в том, кто в итоге напишет последнюю версию этой истории — судьи, читатели его мемуаров или будущие партийные союзники, которым придётся решать, нужен ли им такой герой.

Фото: соцсети.

Читайте, ставьте лайки, следите за обновлениями в наших социальных сетях и присылайте материалы в редакцию.

ИЗНАНКА — другая сторона событий.