Почему с возрастом время «ускоряется» и как его замедлить

Мы почти все узнаём себя в этой фразе: детство тянулось, а последние пять–десять лет пролетели. У учёных нет одной «кнопки времени», но есть рабочее объяснение: ощущение скорости жизни часто зависит от того, сколько заметных событий мозг смог разложить по полкам памяти.


Ощущение времени — это не секундомер внутри головы. В мозге нет отдельного органа, который «видит время» напрямую: он собирает его из косвенных признаков — изменений вокруг, действий тела, внимания, эмоций, памяти. Поэтому одно и то же реальное время может казаться разным: скучная очередь растягивается, а насыщенный день сжимается.

Дальше начинается главное расхождение, из-за которого люди путаются. Есть два режима оценки времени.

Первый — «в моменте». Когда мы следим за минутами, время кажется длиннее, если внимание приковано к ожиданию, дискомфорту, монотонности. Именно поэтому скука и вынужденное бездействие «тянут резину».

Второй — «задним числом». Когда мы оглядываемся на неделю, месяц или год, мозг не прокручивает их целиком. Он собирает ощущение длительности из того, что удалось вспомнить: из «вех», переключений контекста, границ событий. Чем беднее набор воспоминаний, тем короче кажется отрезок.

Этот второй режим особенно важен для истории про возраст. В крупном обзоре и двух исследованиях Уильям Фридман показал: общее ощущение «время идёт быстро» характерно почти для всех возрастов, а заметная разница чаще проявляется именно на длинных интервалах вроде «как быстро прошли последние 10 лет». Это важная деталь: не каждый день у пожилых «летит быстрее», но крупные куски жизни действительно могут субъективно схлопываться.

Почему так происходит? Один из самых продуктивных подходов в современной литературе — гипотеза контекстных изменений. Её простая версия звучит так: длительность отрезка в памяти растёт вместе с количеством изменений, которые мозг зафиксировал. Если год похож на предыдущий, он оставляет мало «переключателей» — и в ретроспективе выглядит коротким. Если год был полон новых мест, задач и людей, он распадается на множество эпизодов и кажется длиннее. Это хорошо ложится на работу о «времени лет» как о продукте памяти и контекстных сдвигов.

Ещё один важный кусок — то, как мозг «сжимает» пережитое. Исследования по эпизодической памяти показывают, что прошлые события при воспоминании воспроизводятся не в реальном темпе: опыт упаковывается, а скорость «мысленного воспроизведения» зависит от структуры события. В работе Оливье Жёнхомма и Арно д’Аржембо показано: субъективная длительность в ретроспективе связана не с количеством мелких деталей, а с плотностью «моментов», которые человек может восстановить. Проще говоря, мозг ценит не украшательства, а количество опорных кадров.

Возраст здесь работает как усилитель рутины. Чем старше человек, тем больше повторяющихся сценариев: работа, дом, одни и те же маршруты, привычные люди, знакомые интерфейсы. Для мозга это экономно: повтор не требует богатого кодирования, потому что «и так ясно, что будет дальше». Память бережёт энергию, а вместе с ней — и субъективную длину отрезка. Год, наполненный повтором, при оглядке выглядит как одна длинная дорожка без перекрёстков.

Отдельная линия исследований касается нейробиологии: в том числе роли дофаминовых механизмов, внимания и обработки информации в оценке длительности. Здесь важен общий вывод: состояние мозга и уровень новизны меняют то, как мы маркируем опыт, а значит — как потом «собираем» время из памяти.

Получается парадокс: насыщенная неделя может пролететь, пока вы в ней живёте, но потом в памяти растянется. А пустая неделя может тянуться, пока вы скучаете, и исчезнуть, когда вы оглянетесь. Это и есть практическая точка входа: «замедлить» год чаще означает не растягивать минуты, а сделать так, чтобы у года было больше памяти.

Какие способы действительно работают, если говорить языком когнитивной науки.

Первое — добавить новизну не разово, а регулярно. Не обязательно уезжать на другой континент. Новизна — это смена маршрута, новое место в городе, новый навык, другой формат выходного, новая роль в проекте. Важно не количество затрат, а количество переключений контекста.

Второе — дробить рутину на события. Если неизбежно «одно и то же», превращайте это в серию отличимых эпизодов: разные цели на тренировках, разные темы для чтения, разные форматы встреч, разные маленькие вызовы на неделе. Мозгу нужно за что зацепиться.

Третье — фиксировать опыт. Короткие заметки, фото без показухи, дневник фактов, список «что было новым на этой неделе» — это не романтика, а способ повысить доступность воспоминаний при оглядке. Если память — сырьё для ощущения времени, то вы увеличиваете складские запасы.

Четвёртое — «событийные границы». Переходы важны: завершённый проект, мини-поездка, публичный результат, экзамен, выступление, волонтёрский выезд. Мозг любит границы — они разбивают поток на части и делают длительность ощутимой.

Пятое — осторожнее с тотальной автоматизацией жизни. Чем больше день проживается «на автопилоте», тем меньше материала для памяти. Технологии могут и помогать, и красть ощущение времени: навигация вместо ориентирования, бесконечная лента вместо отдельного занятия, одинаковые шаблонные дни. Если цель — «длинный год», нужно хотя бы иногда возвращать себе управление.

В популярной речи это часто описывают как «обман системы». Научнее будет так: вы управляете не часами, а количеством и структурой воспоминаний, из которых мозг потом строит ощущение длительности.

ИЗНАНКА

Самая странная деталь в этой истории в том, что «ускорение времени» похоже на проблему интерфейса. Технический мир учит нас: если система перестала логировать события, в отчёте останется пустота. С возрастом мы не теряем календарь — мы теряем плотность записей, и именно поэтому годы выглядят короткими.

Фото: ИЗНАНКА

Читайте, ставьте лайки, следите за обновлениями в наших социальных сетях и присылайте материалы в редакцию.

ИЗНАНКА — другая сторона событий.